На концерт пришла в дурном настроении, публика была отвратительная, но прелесть Бетховена как раз в том и кроется, что он ни за что не позволит мрачным мыслям отвлекать от хорошего, не позволит им задержаться и захватить власть - всех их сносит волной его жизненной энергии. "Апассионата" не воскресила из мёртвых, как в исполнении Амлена, но всё равно взбодрила как следует. Что про Пьера-Лорана Эмара как исполнителя сказать, не знаю. Компетентный вроде, под конец вообще раскочегарился и вдарил (опять-таки - сила Бетховена), однако эмоций особо не вызвал - какой-то он... сдержанный, что ли, слишком.

Программа сама по себе занятная довольно, потому что сначала он играл какого-нибудь шумодела (Шёнберга и Берга, если быть точной), а после них давал Бетховена. Это создавало довольно-таки постапокалиптичную атмосферу. То есть сначала ты, как археолог, отыскиваешь искажённую, отчаянно фальшивящую запись, в которой осталось только эхо от настоящей музыки, лишь жалкие попытки её воспроизвести средствами разъезжающихся шумов внутри и вокруг, а потом, наконец, тебе везёт по-крупному - и ты находишь оригинал той записи, которую силился воспроизвести сломанный аппарат. У Шёнберга это ещё не так явно было, а у Берга прямо периодически пытались вырваться из плена бесцельных переборов и дребезжаний складные, страстные обрывки мелодий, как будто периодически проскальзывали уцелевшие "чистые" куски аудиозаписи. Наводит на грустные размышления о том, что современная музыка - это механистичные, агонические попытки воспроизвести искренние чувства и красоту музыки прошлого, и попытки притом провальные. Вряд ли Эмар (или кто ему программу составлял) подобную аналогию и сопоставление задумывал, но что поделать, такова цена выступления перед быдлом.